Н.М. Гальковский, Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси
Всякий обряд и обычай является результатом воззрений и верований. Погребальные обычаи русских славян доказывают нам, что наши предки верили в загробную жизнь человека, верили в безсмертие. Эти верования были смутны, не отличались устойчивостью и определённостью, как во всех естественных религиях. Загробная жизнь по воззрению наших предков была подобием этой земной жизни и служила продолжением теперешнего существования человека; вот почему покойника снабжали всем тем, что необходимо и живому человеку. Языческая дружина Игоря в 945 году клялась, что нарушивший договор “ да будет раб в весь век (да будут раби в си век и) в будущий. Следовательно, и в загробной жизни, по верованию славян – язычников, люди делились на рабов и свободных. Каковы были языческие представления относительно души, мы не знаем; об этом можно судить, до некоторой степени, по современным верованиям. Как и следовало ожидать, душа представлялась материальной. Душа по народным воззрениям подобна пару. Если в избе холодно, и виден изо рта выходящий пар, говорят: “дух виден”. В основе русского народного взгляда на душу лежит именно понятие дыхания: дух, дыхание, душа. У римлян spiritus (дуновение, дыхание, дух, душа) одного корня с глаголом spirare (дуть, веять, дышать). У греков πνεύμα—πνέω, ψυχή,—ψύχω. У большинства народов слова дух, душа, дыхание, ветер – восходят к одному корню. Местожительство души – в нижней части шеи, где при дыхании “живчик бьётся”. Впрочем, душа может двигаться по всему телу: может перемещаться в грудь, живот и проч. Известное выражение: “душа в пятки ушла”, вероятно, первоначально не имело иронического значения. Душа по смерти человека, а иногда и при жизни (во время сна, обморока и особенно у колдунов) может принимать разные формы. Так, по древнему и современному верованию, душа представлялась в виде ветра, в образе птицы, бабочки, мухи, летучей мыши. Клингер в своём труде “Животное в античном и современном суеверии” собрал огромный материал в подтверждение положения, что в сознании многих народов и в разные времена животные признавались, как образ человеческой души. Но среди русского народа слабо развито верование “в животное – душу”. “С развитием сознания о человеческом достоинстве представление души в своём развитии у предка приняло форму антропоморфическую”, говорит свящ. Соболев. Но мы полагаем, что древние представления о душе могли быть, скорее всего, антропоморфического характера, так как представить себе душу легче всего в человекообразной форме. Верование в животное-душу весьма древнее, но оно могло появиться только тогда, когда человек начинает анализировать своё представление о душе, находя, что душа имеет какие-то другие свойства по сравнению с человеком. Так, по крайней мере, можно думать относительно русских славян, языческая религия которых была в значительной мере ясно выраженным культом предков (и культом природы, о чём мы здесь не говорим). Наши предки верили, что покойники (души умерших) сохраняют все потребности живых: они пьют, едят, моются в бане. В могилу покойников клали (да и кладут) предметы первой необходимости для живых: пищу; одевают покойника в новые лапти, чтобы они ему долго служили; детям в могилу кладут баранку и конфетку и проч. Мы уже говорили, что по народным верованием души некрещёных девочек обращаются в русалок, а некрещёных мальчиков в леших. Несомненно, есть верования, что душа может принять вид животного: жена просит умершего мужа навестить её в виде заюшки; в сказке мать по смерти помогает своей дочери в виде коровушки-бурёнушки. Полагаем, что здесь мы имеем дело не столько с верованием в животное-душу, сколько с верованием в оборотничество вообще: если человек может делаться оборотнем при жизни, то почему же им не быть и по смерти, на “том свете”, который так похож на этот свет? В оборотне видоизменяется не душа, а весь человек; его тело принимает иной, обыкновенно, звериный вид. Наконец, мы знаем, что даже в христианский период покойники представлялись нашим предкам духами, злобно настроенными к живым, невидимыми, но реальными существами: под 1092 г. в летописи записано, что “навья уязвляли (били) полочан; самых навий не было видно, но кони их оставляли следы копыт”.
Из вышеизложенного явствует, что верования наших предков в загробное существование человека, в его душу по смерти не отличались ясностью и последовательностью. Душа была призраком, ветром, могла иметь вид пара, зверя, птицы и проч. Но если душа может иметь столько форм, то, в сущности, она не имеет одной определённой формы или вида. “Она остаётся чем-то загадочным и таинственным, чем-то неуловимым и неустойчивым в своей сущности, являясь в самых разнообразных формах и видах”.
О местопребывании души после смерти наши предки имели смутное представление. По смерти человека, душа его обитала на земле в виде растения, муравья, птицы, животного. Но в то же время верили, что покойники, их души, отправляются “на тот свет”, то на небо, то в рай, то в ад – пекло. Обиталище мёртвых полагали на западе, где заходит солнце, за каким то водным пространством, чрез которое перевозит какой-то перевозчик. За перевоз надобно заплатить, и потому в руку или за щёку покойника клали монету. Тут невольно вспоминается классический Харон. Погребение покойников в лодке также могло иметь отношение к верованию в необходимость путешествовать по водному пространству после смерти. О жизни покойников за гробом имелись смутные представления. Во всяком случае, покойники не были потеряны для живых. Вместе с весною умершие возвращались в обитель живых, на землю. В языческих верованиях нет никаких указаний на мздовоздаяние по смерти за земную жизнь. Люди добродетельные и порочные, добрые и злые, по смерти будто бы разделяли один общий удел. Трудно сказать, что означали слова ад и рай, если они только были в лексиконе наших предков-язычников. Слово рай происходит от индоевропейского “радж, раджас”, - блеск, вода, облако. В Риг-Веде слово “радж” обозначает место света, мировое море, расположенное между небом и землёю. Ибн-Фоланд сообщает, что девушка, обрекшая себя на сожжение вместе со своим господином, говорила: “вот мой господин, - он сидит в раю, и рай там прекрасен и зелен”. Следовательно, рай – это прекрасный сад. Весьма возможно, что такое воззрение возникло под влиянием Библии, где говорится о жизни прародителей в раю. Что же касается ада, то это слово явно греческого происхождения. Вера в мучения грешников в аду – это чисто христианское верование. Полагаем, что наши предки верили в какое-то место или состояние, где души испытывают жар и зной. Есть в народе верование, что покойнику на том свете придётся переходить по тонкой льняной ниточке чрез огненную реку. Ниточка выдержит доброго человека, а под злым сгорит, и он упадёт в огонь. Кажется, это и есть “пекло”. Влияние христианства здесь выступаем весьма явственно. Рай находится где-то на вершине ледяной горы, на которую очень трудно взбираться: этому помогут ногти, если, обрезая пропускать их чрез ворот рубашки. Во всяком случае, древний рай не предназначался для добродетельных, а пекло не для грешников. Скорее всего, пекло, и рай обозначали состояние покойников, когда им приходилось терпеть разнообразную температуру: не даром рай помещался на вершине ледяной горы. Ведь и живые вслед за ледяной зимой наслаждаются райской красотой зелёной весны, а потом должны переносить летний зной, который и теперь в народе носит название пекла: “знойный полдень в июле – настоящее пекло”.
Полагаем, что погребальные обряды, как-то: плач по умершим, способы погребения, воинские игры в честь убитого – тризна, - были приблизительно одинаковые у арийских племён. По крайней мере, погребальные обычаи греков и троянцев во многом напоминают соответствующие разсказы нашей Начальной летописи. Имеем в виду 23 и 24 песни Илиады, где изображаются похороны Патрокла и Гектора.