Кришнаизм
Одним из основоположников бенгальского кришнаизма был поэт и мистик Чондидаш — фигура трагическая, окруженная ореолом таинственности, которая чем-то напоминает ересиарха и основателя гностической секты Симона-волхва. Знаменитый Симон-волхв, которому в Риме поставили статую с надписью “Симону
— великому богу”, выступавший против апостола Петра, как египетские жрецы Ианний и Иамврий против Моисея, учил о чем-то очень схожем. Он взял себе спутницей блудницу из города Тира и возил ее с собой. Симон говорил, что он — божество, а его спутница — воплощение той прекрасной Елены, из-за которой началась Троянская война. Отношение к своей спутнице он считал символом любви божества к падшей человеческой душе. Его последователь Карпократ разработал целый ритуал эротики как мистических обрядов и оккультных посвящений. Отрицание плоти доходило у гностиков или до самого сурового аскетизма, или, напротив, до ритуального разврата.Чондидаш жил на рубеже XIV–XV веков в Бенгалии. Походы монголов и Тамерлана способствовали проникновению в северные провинции Индии ислама. Здесь возник очаг крупного религиозно-философского течения — суфизма. Ислам принес идею личного Бога. Брахманизм внедрил в сознание суфиев учение о божественности самого человека, доходящее до идентификации, отождествления его с Богом. В мусульманстве были разграничены два плана: духовный и физический, небесный и земной. В индуизме существовал один план. Суфизм смешал и перетасовал эти два плана: то Бог становится на место человека, то человек — на место Бога.
Бенгалия — страна поэтов. Каждый бенгалец в душе поэт. Если пустыня Аравии располагала кочевников к размышлению о вечности, то сады и джунгли Бенгалии, ее поля с яркими цветами и озера с плавающими лотосами, где даже воздух дышал чувственностью и негой, породили прототипы сказаний “Тысячи и одной
ночи” и песни “расиков”. Поэзия Бенгалии, даже богослужебные гимны были пропитаны тонким дурманом страстей, как терпким запахом горящего сандала.Чондидаш происходил из древнего рода брахманов. Он с юных лет принял инициацию жреца богини Дурги (той самой, которую впоследствии другой жрец, Рамакришна, называл “матерью мира”). Брахманы считались земными богами. Выше всего для брахмана было сохранение кастовой чистоты — это долг перед божеством. Но случилось нечто непредвиденное: жрец полюбил женщину из низшей касты по имени Рами, простую прачку, и бросил вызов той среде, которая родила, воспитала его и сделала жрецом, что в сознании индуса выше, чем степень раджи. Любовь все больше охватывает сердце жреца. Его молитвы к богине Дурге переходят в созерцание своей любимой Рами. Во время этих медитаций к нему пришла уверенность, что он — проявление духа Кришны, а Рами — воплощение возлюбленной Кришны — пастушки Радхи. Чондидаш был уверен, что это тайна, которую открыла ему богиня Дурга. Чондидаш написал поэму “Хвала Кришне”, где переплетаются мистическая и чувственная любовь. Чувственная любовь в ее реальном проявлении становится символом любви божества и души человека, а мистическая любовь, олицетворенная в Кришне и Радхи, воплощается в культ земной любви.
Чондидаш был изгнан из общества, но принял это как освобождение от рабства законам и обычаям и объявил, что высшая форма любви — это порочная любовь, которая ломает все устои. Он начал жизнь странника, нищего певца. В своей поэме “Хвала Кришне” он старается передать все состояния любви, включая ее трагизм. Его поэзия отличается не только от поэзии европейских мистиков, но даже от красочной лирики персидских суфиев тем, что для тех земные образы служили только символом, а для Чондидаша это была многоплановая реальность. Жизнь Чондидаша, как и жизнь Симона-волхва, окончилась трагически: в него влюбилась жена эмира, очарованная его любовными песнями, и супруг, узнав об этом романе, приказал заживо сжечь певца.
Поэма “Хвала Кришне” оказала огромное влияние на кришнаитскую поэзию, и не только на поэзию, но также на религиозные обряды кришнаитов, имитирующие сцены свиданий Кришны и пастушки Радхи. Суть бенгальского кришнаизма в следующем: выше всех философских и религиозных учений, включая даже книги Вед, стоит любовь. Это их религия. Любовь сексуальная и любовь трансцендентная по природе не отличаются друг от друга, здесь только степени и сублимация (очищение, просветление). Кришна, который в индуистской мифологии представлен как воплощение (аватара) Вишну, становится главным божеством. Цель человека — трансцендентная любовь к Кришне, но ей надо обучаться через низшие ступени любви. Первая ступени — это любовь раба к своему господину (дасья бхав — рабская преданность). Пройдя эту ступень служения, кришнаит переходит на вторую степень — друга (сакья бхав — дружеская привязанность); затем — ступень родительской любви: на Кришну смотрят как на ребенка, которого носят в виде куклы на руках, пеленают и кормят (ватсалья бхав — родительское чувство); далее — любовь супругов, причем Кришну представляют своим супругом или супругой (мадхурья бхав — эротическая любовь между мужчиной и женщиной); а высшей ступенью считается порочная любовь (порокия бхав — порочная любовь); пример ее — женщина, изменяющая своему супругу. По мнению бенгальских кришнаитов, такая любовь, связанная с бесчестием и осуждением, ставит человека вне этических правил, обычаев и традиций общества, что дает ему чувство независимости и свободы. Для кришнаитов общественная мораль — это форма рабства и угнетения, которая должна быть разрушена внутренним взрывом души, — но какой ценой?
На протяжении столетий наиболее популярным течением в бенгальском кришнаизме оставалось бхакти — “мадхурья бхав”, культ эротической любви в образах Кришны и пастушки Радхи, включенный в мистерии и храмовые ритуалы. Поэты “мадхурьи бхав” создали на языке браджи обширную гимнографию, которая постепенно вытеснила из вишнуитских храмов Бенгалии гимны Ригведы и Упанишад, составленные на санскрите. Кришнаитские песни сопровождались культовыми танцами и музыкой. Нередко сами поэты-расики, певцы похождений Кришны, исполняли свои произведения под аккомпанемент сочиненной ими или импровизированной музыки. Сходство между кришнаизмом и сирийским гностицизмом особенно четко проявляется в шактийской1 секте
под названием Радха-Валлабхал. Здесь Радха представляется как женственный аспект божества, как сирийская “матерь мира”. Эта женственная любовь как динамика мироздания прослеживается в культе Астарты, в системах древних гностиков Валентина и Василида, содержится в экстатических проповедях Монтана, присутствует в мистической философии каббалистов и их европейских преемников: Бёме и Сен-Мартена. Шактизм просвечивает в поэзии символистов, звучит как лейтмотив в современной нам софиологии (“троянском коне” Православия), его запахом пропитаны страницы книг Вл. Соловьева, Флоренского и Булгакова. Особенно ярко шактийская тенденция выразилась в произведении Соловьева “О смысле любви”. Разумеется, в этих произведениях София предстает перед глазами христианского мира не в виде пляшущей баядеры, украшенной набедренным поясом, а в образе “прекрасной дамы” Блока, облаченной в “звездный наряд”. Однако суть та же.Вернемся к кришнаизму. Одной из самых колоритных фигур среди певцов “любви Кришны” является бенгальская поэтесса Раджатхана Мирабаи, жившая в XVI веке. Ее можно назвать “индийской Сапфо”. Любимой темой ее стихов была брачная ночь с Кришной. Она писала стихи от имени Радхи; она как бы воплотилась в “хопи”, эту прекрасную пастушку, которая изменяла своему законному
супругу из-за любви к Кришне. Она звала Кришну на свидание, без конца говорила ему о своей самозабвенной любви, готовой идти на позор и уничижения, быть отвергнутой и растоптанной миром ради своего возлюбленного. Во время танцев перед статуей Кришны, принимавших экстатический, если не сказать скандальный, характер, она кричала, что не допустит, чтобы в ее присутствии кто-нибудь посмел близко подойти к его изображению. Как супруга Индры в гимнах Ригведы, она считала себя “убийцей соперниц”. В своем экстазе она видела только одного Кришну. Мир с его обычаями и законами переставал существовать для нее. Мирские правила, понятия, традиции, мирские представления о приличии и чести казались тенями сна. Ее постоянной медитацией были слова: “У меня есть Кришна и больше ничего”, ставшие поговоркой в Бенгалии.Понятие кришнаитов о любви диаметрально противоположно понятию христиан. Духовная любовь христиан требует очищения от чувственности и страстей; она чиста и жертвенна. Любовь для кришнаитов — источник наслаждений, инструмент наслаждений. Иконографические картины кришнаитов представляют сюжеты из “игр Кришны”, например, похищение Кришной одежд у купальщиц. В алтарях кришнаитских храмов находятся изображения Кришны и Радхи, предающихся любовным ласкам. Обряды кришнаитов сопровождаются танцами, музыкой, театральной имитацией “свадьбы Кришны” и тому подобных эпизодов.
Современное движение “Сознание Кришны” представляет собой европеизированный и поэтому реформированный вариант кришнаизма. Подобно некоторым формам тантрического буддизма, “Сознание Кришны” стремится сочетать эротическую медитацию с внешним аскетизмом, потому кришнаиты находятся в состоянии постоянного нервного напряжения, которое воспринимают как общение с божеством. Это также было характерно для дуалистического сирийского гностицизма.
Кришнаизм представляет собой один из рецидивов язычества в современном обществе. В нем отразились древние культы ведийских божеств, преломленные через мистику позднейшего индуизма, соединенную с языческой атрибутикой (идолопоклонством), ритуальными песнями и плясками, употребляемыми жрецами и жрицами (того, что европейцы называют дионисийством), зоолатрией (почитание коровы, вегетарианство), а также стремлением современного гуру придать ему, в результате сложной интеллектуальной косметики, приличный вид, приемлемый для европейцев.
Любимая молитва кришнаитов — это часто повторяемый возглас: “Хари Кришна”, “Хари Рама”, наподобие “эвоэ эрос” в греческих мистериях. Хари — бог, божество. Кришна — в буквальном переводе означает: “черный”, Рама — “темный”. Для христиан такое совпадение вызывает тяжелую ассоциацию. А совпадение ли это?