Дуалистические легенды финнов, сербов и малоруссов восходят к богомильским сказаниям

Летопись передаёт, что волхвы держались дуалистического учения о сотворении человека. В летописи нет указаний, как учили волхвы о миротворении. Возможно, что это учение было сходно с розсказами современной нам мордвы о том же предмете. Вот финская легенда о миротворении. Плывший по водам Чам-Пас плюнул с досады на своё одиночество. Из этого плевка образовался огромный бугор, в котором скрывался Шайтан. Чам-Пас послал Шайтана на дно моря за песком, чтобы из него сотворить землю, и заповедал Шайтану помянуть его. Чам-Пасово имя. Шайтан не сразу исполнил повеление Чам-Паса и, только в третий раз, помянув его имя, мог достать песку, но при этом часть песка скрыл во рту. Чам-Пас разбросал песок, который стал расти; образовалась земля. Вместе с этим рос песок, скрытый во рту Шайтана, причиняя ему страшную боль. Шайтан должен был признаться в своём поступке. Чам-Пас приказал Шайтану выплюнуть изо рта скрытый песок, отчего образовались бугры, горы и холмы. А до того земля была ровная и гладкая. Чам-Пас проклял Шайтана и изгнал его в преисподнюю. Этот разсказ удивительно совпадает с разсказами о миротворении, слышанными нами в Смоленской губернии. Таким же дуалистическим миросозерцанием проникнуты малороссийские легенды о миротворении; и содержание у них одно и то же. Булашев отмечает сходство малороссийских разсказов о миротворении с религиозно-мифическими представлениями американских индейцев Чипеваи и легендами карел Олонецкого края. Об американских индейцах мы ничего не можем сказать. Что же касается карелов, то существование у них дуалистических мифов понятно, так как карелы-финны: одна народность обыкновенно имеем одни и те же сказания. Отметим, что одна малороссийская легенда весьма сходна с сербской народной песней «Цар Дуклииан и креститель Иован». По сербской песне, Дуклиян, вероятно известный гонитель христиан римский император Диоклетиан, и Иоанн Креститель — побратимы. Они пьют вино на берегу моря, после чего начинают играть, бросая яблоко, — нечто вроде игры в мяч. Креститель сильно бросил яблоко, и оно упало в море. Дуклиян предложил Крестителю достать яблоко со дна моря, если только Креститель не завладеет короной. Пока Дуклиян доставал из моря яблоко, Креститель полетел на небо и просил Бока разрешить ему хитростью овладеть короной. При дальнейшей игре Креститель нарочно забросил яблоко в море. Дуклиян опять берётся достать яблоко, если только Креститель не будет трогать его короны; затем Дуклиян, поставив на страже ворона, нырнул в морскую пучину. Креститель заморозил море, схватил корону и полетел на небо. Ворон закаркал, и Дуклиян поспешил подняться на верх, для чего ему пришлось пробить толстый слой льда. Дуклиян настиг Крестителя у небесных врат и не мог уже отнять у него короны, только, схватив за ступню, вырвал у него кусок мяса. В утешение ему, Господь сделал, что у всех людей имеется то же самое, т.е. выемка на подошве ног. Этот разсказ отрывочен и непонятен. Значительно осмысленнее и цельнее малороссийская легенда, записанная в селе Рыхте, Подольской губернии. В те времена, когда не было ещё на свете ничего, а была одна вода, Бог, ходя по той воде, увидел пузырь, в котором оказался маленький невзрачный человечек с хвостом и рожками. Бог назвал этого человечка Сатанаилом и сделал его чем-то вроде своего товарища (итак, дьявол соначален Богу по этой легенде). Бог приказывает Сатанаилу достать со дна моря горсть песку, чтобы создать землю. Сатанаил обнаруживает гордость и неповиновение. Только в третий раз у него осталось ничтожнейшее количество песку под ногтями, и из этой земли Бог творит землю. Сатана хочет погубить уснувшего Бога, но убеждается только в своём безсилии. Однако Господь был к нему милостив и даже подарил ему золотую корону на голову. Бог творил мир, а Сатанаил безчисленное количество подобных себе человечков, т. е. дьяволов, при помощи которых он хотел овладеть небом. Но Бог сверг Сатанаила и всю его рать с неба и создал ангелов, среди которых особенно любовью Его пользовался Миха. Обладавший только двумя крыльями Миха спускается на землю и дружится с Сатанаилом, задавшись целью отобрать у Сатанаила его золотую корону. Дальнейшее в общих чертах сходно с сербской песней. Приятели купаются в море и спорят, кто больше продержится под водой. Миха хитростью заставил Сатанаила продержаться под водою возможно большее количество времени, а сам схватил корону и бросился на небо. Сатанаил с трудом пробил покрывающий море лёд и пустился догонять Миху. Имея шесть крыльев, Сатанаил догнал Миху и отнял бы у него свою корону. Но Господь бросил Михе громадный огненный меч, которым Миха отрубил Сатанаилу с одной стороны три крыла, вследствие чего Сатанаил шлёпнулся на землю. Тогда Господь отнял у Сатанаила конец его имени-иль и приставил его к имени Миха; таким образом, Сатанаил стал называться Сатана, а Миха — Михаил. Замечателен конец легенды. Злобствуя на Михаила, Сатана изготовил громадный чугунный столб с приспособлениями для приковывания шеи, рук и ног и хранил этот столб в глубокой яме, надеясь когда-нибудь захватить ненавистного Миху. Однажды, когда Сатана пробовал своё изобретение, проходил мимо какой-то слабенький старик и стал спрашивать, что это за вещь. Давая объяснения, Сатана надел на себя цепи, приладил их и позапирал. «А что, Дед, хорошо, а!» спросил Сатана. «Аминь», изрёк старик, и тотчас железо слилось, и Сатана очутился на веки закованным. Дед был ни кто иной, как сам Бог. Булашев отмечает сходство украинских сказаний дуалистически-космогонического характера с апокрифами, каковы; « Свиток божественных книг» и «Беседа трёх святителей». Малороссийская легенда, содержание которой мы кратко изложили явно проникнута богомильством, ересью, возникшей в 9 столетии на Балканском полуострове. Возможно, что наша легенда сложилась под влиянием апокрифа, на книжной основе. Но как сложился приведённый нами выше финский разсказ о сотворении мира, проникнутый дуализмом, след. тем же богомильством? Мордовский разсказ записан в 19 столетии. Возможно, что мордва позаимствовала легенду у русских и переработала её сообразно своему миросозерцанию. В таком случае и мордовский разсказ является отражением книжного апокрифа. Но как же объяснить сходство русского летописного разсказа под 1071 г. с мордовской легендой? Решить этот сложный и тёмный вопрос нелегко. «Возможно», говорить Веселовский: «что черемисская, мордовская и т.д. и южно-славянская легенды принадлежали первично одной и той же полосе развития и религиозного миросозерцания; богомилы лишь внесли в круг своих дуалистических мифов, может быть, не славянское представление отвечавшее их целям, а черемисы и алтайцы получили обратно свой старый космогонический миф в освещении христианской ереси и апокрифов». Предания наших инородцев иногда оказываются весьма сходными с таковыми же преданиями русскими и болгарскими и со старой повестью о мироздании, популярной среди раскольников. Эти предания могли быть заимствованы русскими у инородцев. Зато и раскольники, несомненно, оказывали влияние на инородческие предания. Так, напр., в одной мордовской легенде содержится разсказ о рукописании Адама, о древе познания. Академик Веселовский сильно сомневается в исконно-славянском характере дуалистического мифа о мироздании. Он склонен признать дуализм ростовских кудесников, о которых говорит наша летопись, в основе своей финским. Волхвы нашей летописи-финны из ростовской мери. Легенда о сотворении человека, разсказанная ими Яну, и до настоящего времени, как мы видели, сохранилась среди нижегородской мордвы, только в более цельном и понятном составе, без пропусков. Сближение между финским и русским племенами носило мирный характер. Финские боги обрусели, стали русскими бесами, чертями наших народных сказок и поверий. «Вот почему русский летописец 11 века, говоря о волхвах, не делает и намёка на то, что ведёт речь о чужом племени, о Чуди: язычество, поганство русское или финское для него совершенно одно и то же» Г. Могульский в статье «О мнимом дуализме в мифологии славян» развивает мысль, что дуализм был чужд религиозному сознанию славян. Что касается русских ересей 11 века, то к. Могульский всецело их возникновение приписывает богомильству. В заключение отметим, что до сих пор среди мордвы сохранился обряд, напоминающий об избиении женщин волхвами в 11 столетии. Состоит оно в следующем. Когда мордвины готовятся совершать своё общественное богослужение, по дворам ходят избранные люди для сбора жертвенных припасов. В каждом доме старшая замужняя женщина берёт обеими руками за тесёмки мешок с мукой, закидывает его через голову назад за голые свои плечи и, не оглядываясь задом подходит к сборщикам. Сборщик, взяв в одну руку мешок, другой рукой пять, раз колет подошедшую в обнажённые плечи и спину, читая при этом молитву, а потом перерезывает тесёмки, и сумка падала в подставленную . Вместе с этим рос песок, скрытый во рту Шайтана, причиняя ему страшную боль. Шайтан должен был признаться в своём поступке. Чам-Пас приказал Шайтану выплюнуть изо рта скрытый песок, отчего образовались бугры, горы и холмы. А до того земля была ровная и гладкая. Чам-Пас проклял Шайтана и изгнал его в преисподнюю. Этот разсказ удивительно совпадает с разсказами о миротворении, слышанными нами в Смоленской губернии. Таким же дуалистическим миросозерцанием проникнуты малороссийские легенды о миротворении; и содержание у них одно и то же. Булашев отмечает сходство малороссийских разсказов о миротворении с религиозно-мифическими представлениями американских индейцев Чипеваи и легендами карел Олонецкого края. Об американских индейцах мы ничего не можем сказать. Что же касается карелов, то существование у них дуалистических мифов понятно, так как карелы-финны: одна народность обыкновенно имеем одни и те же сказания. Отметим, что одна малороссийская легенда весьма сходна с сербской народной песней «Цар Дуклииан и креститель Иован». По сербской песне, Дуклиян, вероятно известный гонитель христиан римский император Диоклетиан, и Иоанн Креститель — побратимы. Они пьют вино на берегу моря, после чего начинают играть, бросая яблоко, — нечто вроде игры в мяч. Креститель сильно бросил яблоко, и оно упало в море. Дуклиян предложил Крестителю достать яблоко со дна моря, если только Креститель не завладеет короной. Пока Дуклиян доставал из моря яблоко, Креститель полетел на небо и просил Бока разрешить ему хитростью овладеть короной. При дальнейшей игре Креститель нарочно забросил яблоко в море. Дуклиян опять берётся достать яблоко, если только Креститель не будет трогать его короны; затем Дуклиян, поставив на страже ворона, нырнул в морскую пучину. Креститель заморозил море, схватил корону и полетел на небо. Ворон закаркал, и Дуклиян поспешил подняться на верх, для чего ему пришлось пробить толстый слой льда. Дуклиян настиг Крестителя у небесных врат и не мог уже отнять у него короны, только, схватив за ступню, вырвал у него кусок мяса. В утешение ему, Господь сделал, что у всех людей имеется то же самое, т.е. выемка на подошве ног. Этот разсказ отрывочен и непонятен. Значительно осмысленнее и цельнее малороссийская легенда, записанная в селе Рыхте, Подольской губернии. В те времена, когда не было ещё на свете ничего, а была одна вода, Бог, ходя по той воде, увидел пузырь, в котором оказался маленький невзрачный человечек с хвостом и рожками. Бог назвал этого человечка Сатанаилом и сделал его чем-то вроде своего товарища (итак, дьявол соначален Богу по этой легенде). Бог приказывает Сатанаилу достать со дна моря горсть песку, чтобы создать землю. Сатанаил обнаруживает гордость и неповиновение. Только в третий раз у него осталось ничтожнейшее количество песку под ногтями, и из этой земли Бог творит землю. Сатана хочет погубить уснувшего Бога, но убеждается только в своём безсилии. Однако Господь был к нему милостив и даже подарил ему золотую корону на голову. Бог творил мир, а Сатанаил безчисленное количество подобных себе человечков, т. е. дьяволов, при помощи которых он хотел овладеть небом. Но Бог сверг Сатанаила и всю его рать с неба и создал ангелов, среди которых особенно любовью Его пользовался Миха. Обладавший только двумя крыльями Миха спускается на землю и дружится с Сатанаилом, задавшись целью отобрать у Сатанаила его золотую корону. Дальнейшее в общих чертах сходно с сербской песней. Приятели купаются в море и спорят, кто больше продержится под водой. Миха хитростью заставил Сатанаила продержаться под водою возможно большее количество времени, а сам схватил корону и бросился на небо. Сатанаил с трудом пробил покрывающий море лёд и пустился догонять Миху. Имея шесть крыльев, Сатанаил догнал Миху и отнял бы у него свою корону. Но Господь бросил Михе громадный огненный меч, которым Миха отрубил Сатанаилу с одной стороны три крыла, вследствие чего Сатанаил шлёпнулся на землю. Тогда Господь отнял у Сатанаила конец его имени-иль и приставил его к имени Миха; таким образом, Сатанаил стал называться Сатана, а Миха — Михаил. Замечателен конец легенды. Злобствуя на Михаила, Сатана изготовил громадный чугунный столб с приспособлениями для приковывания шеи, рук и ног и хранил этот столб в глубокой яме, надеясь когда-нибудь захватить ненавистного Миху. Однажды, когда Сатана пробовал своё изобретение, проходил мимо какой-то слабенький старик и стал спрашивать, что это за вещь. Давая объяснения, Сатана надел на себя цепи, приладил их и позапирал. «А что, Дед, хорошо, а!» спросил Сатана. «Аминь», изрёк старик, и тотчас железо слилось, и Сатана очутился на веки закованным. Дед был ни кто иной, как сам Бог. Булашев отмечает сходство украинских сказаний дуалистически-космогонического характера с апокрифами, каковы; « Свиток божественных книг» и «Беседа трёх святителей». Малороссийская легенда, содержание которой мы кратко изложили явно проникнута богомильством, ересью, возникшей в 9 столетии на Балканском полуострове. Возможно, что наша легенда сложилась под влиянием апокрифа, на книжной основе. Но как сложился приведённый нами выше финский разсказ о сотворении мира, проникнутый дуализмом, след. тем же богомильством? Мордовский разсказ записан в 19 столетии. Возможно, что мордва позаимствовала легенду у русских и переработала её сообразно своему миросозерцанию. В таком случае и мордовский разсказ является отражением книжного апокрифа. Но как же объяснить сходство русского летописного разсказа под 1071 г. с мордовской легендой? Решить этот сложный и тёмный вопрос нелегко. «Возможно», говорить Веселовский: «что черемисская, мордовская и т.д. и южно-славянская легенды принадлежали первично одной и той же полосе развития и религиозного миросозерцания; богомилы лишь внесли в круг своих дуалистических мифов, может быть, не славянское представление отвечавшее их целям, а черемисы и алтайцы получили обратно свой старый космогонический миф в освещении христианской ереси и апокрифов». Предания наших инородцев иногда оказываются весьма сходными с таковыми же преданиями русскими и болгарскими и со старой повестью о мироздании, популярной среди раскольников. Эти предания могли быть заимствованы русскими у инородцев. Зато и раскольники, несомненно, оказывали влияние на инородческие предания. Так, напр., в одной мордовской легенде содержится разсказ о рукописании Адама, о древе познания. Академик Веселовский сильно сомневается в исконно-славянском характере дуалистического мифа о мироздании. Он склонен признать дуализм ростовских кудесников, о которых говорит наша летопись, в основе своей финским. Волхвы нашей летописи-финны из ростовской мери. Легенда о сотворении человека, разсказанная ими Яну, и до настоящего времени, как мы видели, сохранилась среди нижегородской мордвы, только в более цельном и понятном составе, без пропусков. Сближение между финским и русским племенами носило мирный характер. Финские боги обрусели, стали русскими бесами, чертями наших народных сказок и поверий. «Вот почему русский летописец 11 века, говоря о волхвах, не делает и намёка на то, что ведёт речь о чужом племени, о Чуди: язычество, поганство русское или финское для него совершенно одно и то же» Г. Могульский в статье «О мнимом дуализме в мифологии славян» развивает мысль, что дуализм был чужд религиозному сознанию славян. Что касается русских ересей 11 века, то к. Могульский всецело их возникновение приписывает богомильству. В заключение отметим, что до сих пор среди мордвы сохранился обряд, напоминающий об избиении женщин волхвами в 11 столетии. Состоит оно в следующем. Когда мордвины готовятся совершать своё общественное богослужение, по дворам ходят избранные люди для сбора жертвенных припасов. В каждом доме старшая замужняя женщина берёт обеими руками за тесёмки мешок с мукой, закидывает его через голову назад за голые свои плечи и, не оглядываясь задом подходит к сборщикам. Сборщик, взяв в одну руку мешок, другой рукой пять, раз колет подошедшую в обнажённые плечи и спину, читая при этом молитву, а потом перерезывает тесёмки, и сумка падала в подставленную

Назад ☧ К оглавлению ☧ Вперед
Начало сайта ☧ Библиотека

Time spent: 0,003493070602417